Сергей Лобанов - Не родная кровь [СИ]

Этот год стал переломным в новейшей истории России. Страна рухнула в пропасть братоубийственной бойни. Но случилось это не сразу. Вначале по всей стране набирало силу гражданское противостояние между сторонниками федеральной власти и приверженцами крепнущей Объединённой Оппозиции.

«Рука Москвы» становилась всё слабее. Страну захлестнула безработица. Повсюду проходили митинги, шествия, акции протеста, сводившиеся к одному: «Доколе?! Сколько можно терпеть всё это?! Гнать этих сволочей из власти, вешать на фонарных столбах!»

Им противостояли «группы активистов» организованные представителями федеральной власти, проводившие свои митинги и шествия. Нередко подобные противостояния переходили в массовые потасовки и даже поножовщины со стрельбой. В ход шли биты, кастеты, арматурные пруты. Горели припаркованные у обочин легковушки, зияли провалами разбитых витрин разграбленные магазины и бутики, лежали покалеченные и убитые, выли сирены полицейских машин, карет скорой медицинской помощи, пожарных автомобилей…

У порога встал давно позабытый призрак голода. Магазины, рынки, продуктовые базы опустели, но бесконечные нервные скандальные очереди всё равно выстраивались в неистовой надежде — авось, да и «выкинут» что на прилавки.

Не так долго оставалось до холодной зимы, когда из-за повсеместного бардака и неразберихи перестанут отапливать квартиры, не будет ни холодной, ни горячей во ды, а с электроэнергией уже начались постоянные перебои. Как жить в промороженных, тёмных квартирах без элементарных удобств? Люди с содроганием гнали от себя такие мысли, но понимали: самоуспокоение не спасёт от неизбежного, давно предрекаемого апокалипсиса.

Неверие никому, отчуждение и неприязнь росли как снежный ком. Никем не контролируемая миграция населения приобрела массовый характер. Многие искали местечко, чтобы переждать надвигающуюся беду, не умереть в городах от голода, холода и неизбежных инфекционных заболеваний. Другие надеялись на лучшее и оставались на насиженных местах, или им просто некуда было идти. Часть наиболее обеспеченных россиян устремилась за пределы страны, уже не веря в благополучный исход дела.

В одних регионах ситуацию худо-бедно контролировали федералы, в других — оппозиционеры. А где-то ни одна из противоборствующих сторон не была способна надолго удержать власть.

По всей стране политическ ое противостояние и личная неприязнь круто замешались на религиозной и этнической нетерпимости. Радикальные исламисты выгоняли и убивали русских, а они, если могли, отвечали тем же. Другие конфессии тоже не оставались в стороне. И все вместе, как всегда случается в подобных ситуациях, во всём винили евреев.

Опять появились бесноватые кришнаиты, замелькали всевозможные пророки и пророчицы, предрекая скорый и неизбежный конец света…

Сводили старые счёты недруги, беспредельничали освободившиеся уголовники, бесчинствовали мародёры и прочий сброд, почувствовавшие безнаказанность. Для защиты люди стихийно объединялись в отряды самообороны многоквартирного дома, городского двора, деревни, посёлка.

Июнь, 2016 год. Восточная Сибирь. Один из элитных коттеджных посёлков неподалёку от города Красноярска.

Андрей Николаевич Савельев, мужчина возрастом чуть за сорок, солидного вида, крупного телосложения, ростом под метр восемьдесят, обременённый брюшком, осматривал окрестности прищуренными из-за яркого солнца карими глазами. На его привлекательном лице с правильными чертами лежала печать властности чиновника далеко не последнего разряда. Ранняя седина уже серебрила виски, а высокий лоб бороздили морщины.

Мужчина испытывал давно поселившееся в душе и ставшее почти привычным чувство тревоги. Вся его небольшая семья — жена Наталья и уже достаточно взрослые и почти самостоятельные дети-погодки Егор и Ольга находились в этом коттеджном посёлке, в их общем большом трёхэтажном доме. Хоть они и были под приглядом, но именно за их безопасность и переживал Андрей Николаевич, всё же стараясь при посторонних не подавать вид у.

У других жителей посёлка ситуация похожая: почти все успели перевезти своих близких из города, где вовсю гуляли «отвязавшиеся» толпы погромщиков, мародёров, налётчиков, стихийно образовавшихся уличных банд, с коими не справлялись ни полиция, ни внутренние войска, ни МЧС, ни армия. Силовиков самих лихорадило: одни глядели в сторону федеральной власти, другие открыто говорили о своей приверженности оппозиции.

Владельцы загородной недвижимости беспокоились, что скоро потерявшее от безнаказанности чувство меры быдло придёт за ними. Оно пресытится грабежом города и тогда ринется по посёлкам, ведь именно там, по мнению этой мрази, окопались все кровопийцы, пившие кровь трудового народа, разворовывавшие бюджет, бравшие откаты и непомерные взятки. Единичные случаи нападений уже происходили.

На кол их всех!!! — с таким лозунгом налётчики шли на преступления.

Наворованное экспроприировать, а по-простому — разбить вдребезги, растащить, раздербанить.

Так уже было сто лет назад…

Мужчина вздохнул.

— Переживаешь, Андрей Николаевич? — вежливо спросил Артемьев Юрий Петрович — мужчина близкого возраста, не менее солидного и властного вида.

Хоть оба и были в камуфляже, но он не скрывал принадлежность мужчин к миру обеспеченных и привыкших отдавать распоряжения.

— Не по душе мне когда ситуация выходит из-под контроля, — откровенно признался Савельев. — Да и тебе, Юрий Петрович, как я погляжу, тоже.

В ответ собеседник коротко кивнул, плотно сжав губы волевого рта, и поправил ремень висевшего на плече охотничьего ружья.

— Хорошо, хоть семья здесь, — всё же добавил Артемьев. — И всё равно неспокойно мне. Что мы можем с этими ружьями против толпы? Как ты сам знаешь, на весь посёлок набралось всего девятнадцать стволов вместе с пистолетами. Если поле зут одновременно с разных сторон, — конец нам всем. Это и нервирует меня. Охрана вся разбежалась. Да и толку от неё всё равно никакого не было. Дармоеды, как ни приеду — постоянно дрыхнут на посту. — Юрий Петрович недовольно цыкнул уголком рта, помолчал недолго и продолжил: — Они первыми начнут показывать мародёрам, какие дома грабить, да и сами полезут вместе с остальными сволочами… Пулемётов бы штук десять сюда. Тогда охладили бы пыл любой толпы.